Стихотворения (1928) - Страница 34

Хоть разверзайся преисподняя,
а простоят
                  до воскресения,
вспоминая
                 прошлогоднее
крымское землетрясение.

Охотный ряд.
                      Вторая сценка.
Снимают
               дряхленькую церковь.
Плетенка из каких-то вех.
Задрав седобородье вверх,
стоят,
          недвижно, как свеча,
два довоенных москвича.
Разлив автомобильных лав,
таких спугнуть
                        никак не суйся.
Стоят,
           глядят, носы задрав,
и шепчут:
                «Господи Исусе…»

Картина третья.
                         Бытовая.
Развертывается у трамвая.
Обгоняя
              ждущих —
                                рысью,
рвясь,
          как грешник рвется в рай,
некто
         воет кондуктриссе:
«Черт…
             Пусти! —
                            Пустой трамвай…»
Протолкавшись между тетей,
обернулся,
                  крыть готов…
«Граждане!
                  Куда ж вы прете?
Говорят вам —
                         нет местов!»

Поэтому
              у меня,
у старой газетной крысы,
и язык не поворачивается
                                         обвинять:
ни шофера,
                   ни кондуктриссу.

У в а ж а е м ы е
                            д я д и и т е т и!
С к а ж и т е,
                     с д е л а й т е о д о л ж е н и е:
Ч е г о в ы
                    н о с
                             п о д а в т о б у с с у е т е?!
Ч е г о в ы
                    п р е т е
                                  п р о т и в д в и ж е н и я?!

КРЫМ

И глупо звать его
                            «Красная Ницца»,
и скушно
               звать
                        «Всесоюзная здравница».
Нашему
              Крыму
                         с чем сравниться?
Не́ с чем
               нашему
                            Крыму
                                       сравниваться!
Надо ль,
              не надо ль,
                                цветов наряды —
лозою
          шесточек задран.
Вином
           и цветами
                            пьянит Ореанда,
в цветах
              и в вине —
                                 Массандра.
Воздух —
                желт.
                         Песок —
                                        желт.
Сравнишь —
                     получится ложь ведь!
Солнце
            шпарит.
                         Солнце —
                                          жжет.
Как лошадь.
Цветы
           природа
                         растрачивает, соря —
для солнца
                   светлоголового.
И все это
               наслаждало
                                  одного царя!
Смешно —
                  честное слово!
А теперь
              играет
                         меж цветочных ливней
ветер,
          пламя флажков теребя.
Стоят санатории
                           разных именей:
Ленина,
             Дзержинского,
                                    Десятого Октября.
Братва —
                рада,
надела трусики.
Уже
       винограды
закручивают усики.
Рад
       город.
При этаком росте
с гор
        скоро
навезут грозди.
Посмотрите
                   под тень аллей,
что ни парк —
                       народом полон.
Санаторники
                    занимаются
                                       «волей»,
или
      попросту
                    «валяй болом».
Винтовка
               мишень
                            на полене долбит,
учатся
           бить Чемберлена.
Целься лучше:
                        у лордов
                                      лбы
тверже,
            чем полено.
Третьи
           на пляжах
                           себя расположили,
нагоняют
               на брюхо
                              бронзу.
Четвертые
                  дуют кефир
                                      или
нюхают
             разную розу.
Рвало
          здесь
                    землетрясение
                                             дороги петли,
сакли
         расшатало,
                           ухватив за край,
развезувился
                      старик Ай-Петри.
Ай, Петри!
                 А-я-я-я-яй!
Но пока
            выписываю
                               эти стихи я,
подрезая
               ураганам
                              корни,
рабочий Крыма
                         надевает стихиям
железобетонный намордник.

ТРУС

В меру
и черны́ и русы,
пряча взгляды,