Стихотворения (1928) - Страница 20

Одеты —
               подстать гостью́.
И даже
           один
                   удержал из оклада
на серый
              английский костюм.
Одёжным
               жирком
                           отложились года,
обуты —
              прилично очень.
«Товарищи»
                    даже,
                             будто «мадам»,
шелками обчулочены.
Пошли,
            пообедав,
                            живот разминать.
А ну,
        не размякнете!
                                Нуте-ка!
Цветов
            детвора
                         обступает меня,
так называемых —
                              лютиков.
Вверху
            зеленеет
                          березная рядь,
и ветки
            радугой дуг…
Пошли
           вола вертеть
                                и врать,
и тут —
             и вот —
                          и вдруг…
Обфренчились
                        формы
                                   костюма ладного,
яркие,
          прямо зря,
все
      достают
                    из кармана
                                      из заднего
браунинги
                 и маузера.
Ушедшие
               подымались года,
и бровь
            по-прежнему сжалась,
когда
        разлетался пень
                                  и когда
за пулей
              пуля сажалась.
Поляна —
                и ливень пуль на нее,
огонь
        отзвенел и замер,
лишь
         вздрагивало
                             газеты рваньё,
как белое
                рваное знамя.
Компания
                дальше в ка́шках пошла,
рево́львер
                 остыл давно,
пошла
           беседа,
                       в меру пошла́.
Но —
знаю:
         революция
                           еще не седа,
в быту
           не слепнет крото́во,—
революция
                  всегда,
всегда
           молода и готова.

БЕЗРАБОТНЫЙ

Веселый автобус
                            то фыркнет, то визгнет.
Пока на Лубянку
                          с вокзала свезен,
в солидной
                  «Экономической жизни»
читаю:
            «Строительный сорван сезон».
Намокла
              мосполиграфская вывеска.
Погода
            годится
                         только для рыб.
Под вывеской,
                       место сухое выискав,
стоят
         безработные маляры.
Засохшими пальмами
                                    высятся кисти,
им
     хочется
                 краской обмахивать дом.
Но —
         мало строек,
                             и фартучный хвистик
висит
          обмокшим
                           собачьим хвостом.
В окраске фасадов
                               дождя перебои,
а небо
          расцветкой
                            похоже на белку.
На солнце
                 сменить бы
                                    ливней обои,
на синьку сменить бы
                                   неба побелку!
Но кто-то
               где-то
                         кому-то докладывал
«О перспективе,
                          о срыве сезона».
А эти собрались
                           на месяц и на́ два…
Стоят, голодая,
                         бездельно и сонно.
Вращали очками
                           по цементо-трестам,
чтоб этот обойщик
                              и этот маляр
пришел бы
                  и стал бы
                                  об это вот место
стоять,
            безработной лапой моля.
Быть может,
                    орудовали и вредители,
чтоб безработные
                            смачно и всласть
ругали в бога,
                      крыли в родителей
и мать,
           и душу,
                       и время,
                                    и власть.
Дельцов ревизуют.
                              Ярится перо.
Набит портфель.
                           Карандаш отточен.
Но нас,
           и особенно маляров,
интересует
                  очень и очень:
быть может,
                   из трестов
                                    некая знать
за это
          живет
                    в Крыму, хорошея?
Нам очень и очень
                              хотелось бы знать,
кому
        за срыв
                     надавали по шее?
Мы знаем
                всё
                      из газетного звона,
но нас бы
                другое устроило знанье:
раскрыть бы
                     дельцов по срывам сезона
и выгнать —
                     еще зимою, — заранее!
Мы знаем,
                 не сгинет
                                 враз